Alisa Bogdanova and Elene Makharadze as “Dryads”, “Don Quixote”, 2021
Tbilisi Opera and Ballet State Theatre
2024-10-30
Tbilisi Opera and Ballet State Theatre
Художественная реконструкция утренних мыслей Чекистского Упыря Путина
Пробуждается, поднимается, завтрак, моцион. Потом читает доклады. Столько-то взрывов, столько-то смертей. Ужасается (сантименты упырю не чужды). "Но ведь не посадили!", "меня все еще не посадили!", давит на таламус хвостатое ядро. Ужас сменяется равнодушием. А далее поисками выхода (читает политическую аналитику от УФСБ). Ест подчеркнуто вкусовые продукты чтобы как-то перебить нервозность. К десяти утра к ЧУПу приводят десятикратно проверенных и перепроверенных единороссок для расслабляющего массажа, каждый раз новых. ЧУП расслабляется и успокаивается, но к полудню начинает нервничать вновь. Тут уж и онлайн встреча с психотерапевтами, всеми под присягой и с допусками, а затем и обед. К обеду поспевает экономическая аналитика. Чекистская крыса думает и об экономике, потому что понимает, что это опрокинутая вниз политика. И начинает нервничать вновь.
Источник публикации: https://reineke-fuchs.livejournal.com/3336445.html
Источник публикации: https://reineke-fuchs.livejournal.com/3336445.html
Художественная реконструкция утренних мыслей Чекистского Упыря Путина
Пробуждается, поднимается, завтрак, моцион. Потом читает доклады. Столько-то взрывов, столько-то смертей. Ужасается (сантименты упырю не чужды). "Но ведь не посадили!", "меня все еще не посадили!", давит на таламус хвостатое ядро. Ужас сменяется равнодушием. А далее поисками выхода (читает политическую аналитику от УФСБ). Ест подчеркнуто вкусовые продукты чтобы как-то перебить нервозность. К десяти утра к ЧУПу приводят десятикратно проверенных и перепроверенных единороссок для расслабляющего массажа, каждый раз новых. ЧУП расслабляется и успокаивается, но к полудню начинает нервничать вновь. Тут уж и онлайн встреча с психотерапевтами, всеми под присягой и с допусками, а затем и обед. К обеду поспевает экономическая аналитика. Чекистская крыса думает и об экономике, потому что понимает, что это опрокинутая вниз политика. И начинает нервничать вновь.
Источник публикации: https://reineke-fuchs.livejournal.com/3336445.html
Источник публикации: https://reineke-fuchs.livejournal.com/3336445.html
The Jabalia refugee camp, North Gaza, 1987.
Free Palestine. We say No to apartheid and genocide of Palestinian People.
Джебалия лагерь беженцев, Северная Газа, 1987.
Джебалия лагерь беженцев, Северная Газа, 1987.
Алексей Смирнов фон Раух
Несчастьем русской интеллигенции была ее вера в русский народ, в то, что он несет в себе некую высшую мистическую сверхзадачу, почти мессианского характера. А русский народ был народ как народ, не хороший и не плохой, малокультурна и полудикий, и, в силу своей дикости, очень жестокий. Кроме веры в народ, был миф о России как об особенной, отдельной от всего мира стране, где жизнь делалась по Божьим заповедям, одним словом, миф о Святой Руси, он же о Беловодье и граде Китеже. А на самом деле в России были только островки православия и культуры, а сама страна всегда жила, как большое животное типа тюленя или морской коровы-дюгоня, для которых холод является привычным условием существования. Но в кругу Киселевой о России говорили по-прежнему с большим пиететом. Хотя от России в шестидесятые годы оставался почти один пшик, а теперь нет и тогдашнего пшика. О процентах русского в советском болоте спорили и тогда, спорят и сейчас. Тридцать процентов населения помнит, что они русские и православные, около пяти и чуть больше процентов оппозиционны к переродившимся русскоязычным, а остальные шестьдесят пять процентов — это человеческий балласт, живущий наподобие цветных на окраинах американских городов, и ничего больше. От России остались одни оскверненные могилы, на которые, как змея на звук флейты, выползают из своих нор и убежищ отдельные случайно уцелевшие русские. Но, к сожалению, очень уж тиха та флейта, чтобы их собрать.
"Угасшие непоминаюшие в беге времени"
"Угасшие непоминаюшие в беге времени"
Алексей Смирнов фон Раух
Несчастьем русской интеллигенции была ее вера в русский народ, в то, что он несет в себе некую высшую мистическую сверхзадачу, почти мессианского характера. А русский народ был народ как народ, не хороший и не плохой, малокультурна и полудикий, и, в силу своей дикости, очень жестокий. Кроме веры в народ, был миф о России как об особенной, отдельной от всего мира стране, где жизнь делалась по Божьим заповедям, одним словом, миф о Святой Руси, он же о Беловодье и граде Китеже. А на самом деле в России были только островки православия и культуры, а сама страна всегда жила, как большое животное типа тюленя или морской коровы-дюгоня, для которых холод является привычным условием существования. Но в кругу Киселевой о России говорили по-прежнему с большим пиететом. Хотя от России в шестидесятые годы оставался почти один пшик, а теперь нет и тогдашнего пшика. О процентах русского в советском болоте спорили и тогда, спорят и сейчас. Тридцать процентов населения помнит, что они русские и православные, около пяти и чуть больше процентов оппозиционны к переродившимся русскоязычным, а остальные шестьдесят пять процентов — это человеческий балласт, живущий наподобие цветных на окраинах американских городов, и ничего больше. От России остались одни оскверненные могилы, на которые, как змея на звук флейты, выползают из своих нор и убежищ отдельные случайно уцелевшие русские. Но, к сожалению, очень уж тиха та флейта, чтобы их собрать.
"Угасшие непоминаюшие в беге времени"
"Угасшие непоминаюшие в беге времени"