Сегодня мы должны покаяться. Ибо цена трусости и лени чудовищна

[ukhudshanskiy]

Когда нам говорят, что белым людям, белым мужчинам, христианам, правым нужно покаяться – говорят правильно. Мы, действительно, согрешили, кто-то больше, кто-то меньше, но – почти все. Вы, быть может, спросить, как и чем? Что ж, вот примерный список.

В чем корень нашего греха? В том, что ради своего сиюминутного комфорта, из-за душевной своей лени и, конечно же, страха перед «общественным мнением» мы не стали на пути зла. А если не могли встать – то хотя бы не осудили. А если не было сил осудить – то хотя бы не отошли в сторону и не участвовали.

Это касается правых и в Европе, и в Северной Америке, и в РФ. На свой лад и в разной степени, но везде мы в этом замарались.

Нам нужно каяться в том, что мы молчаливо согласились с ложью, будто коммунистический тоталитаризм лучше нацистского. Согласились, что в Европарламенте сегодня открыто заседают анархисты, коммунисты, троцкисты, маоисты – имя же им легион. Согласились с тем, что Дэвид Дюк до конца жизни должен оправдываться в том, что состоял в Ку-Клукс Клане, но Анджела Дэвис ходит в героях и оправдываться не должна.

Нам нужно каяться за то, что мы согласились, когда молчаливо, а когда и в открытую, с шельмованием и травлей тех, кто некогда стоял на переднем крае борьбы с коммунизмом. Мы позволили им попирать прах Франко и издеваться над стариком Пиночетом. Мы позволили им оплевать американских солдат, в Южном Вьетнаме сражавшихся против красной чумы, и сделать это оплевание частью современной культуры. Мы не сделали всего, что могли сделать для вьетнамских патриотов, которых бросил Вашингтон – хотя в Корее, незадолго до того, он своих союзников не бросил.

Нам нужно каяться за то, что мы согласились чествовать левых садистов и убийц. Мы смирились с тем, что террорист Нельсон Мандела стал героем и нобелевским лауреатом. Мы смирились с глорификацией террориста и черного расиста Сэма Нуйомы. Мы смирились со всеми дегенеративными диктаторами Африки.

Нам нужно каяться за то, что, когда белых людей в Родезии, ЮАР и множестве других африканских стран грабили, насиловали, сжигали и резали, мы не кричали об этом так громко, как могли. Мы согласились с жутким заговором молчания, согласились с тем, что белых можно унижать и убивать только за то, что они – белые.

Нам нужно каяться за то, что сегодня Европа и Северная Америка почти ничего не слышат о гонениях на христиан – в то время, как наших братьев расстреливают, взрывают и сжигают в Африке, загоняют в концлагеря в континентальном Китае, приговаривают к повешению за «оскорбление Пророка» в Пакистане. Мы молчаливо согласились с тем, что кровь христианского мученика стоит дешевле слезинки левака из университетского safe space.

Нам нужно каяться за то, что мы соглашаемся с лицемерной и абсурдной борьбой против рабства, отмененного в 1865 году, но не кричим на весь мир о современном рабовладении – в Дагестане, не кричим о том, что рабский труд заключенных и по сей день используется в военно-промышленном комплексе РФ, не кричим о ГУЛАГе в КНР.

Нам нужно каяться за то, что мы соглашались сотрудничать с коммунистами и становились под красные флаги ради «патриотизма». Грех этого морально-политического скотоложества многие годы отравляет русский национализм, и именно он привел нас к кровавым пропастям Донбасса.

Нам нужно каяться в том, что, проглотив все это, мы продолжаем глотать и дальше. Мы согласились с тем, что нам посадили на шею истеричную прогульщицу из Швеции – в качестве моральной иконы, «лидера молодежи» и эксперта. А сегодня мы готовимся проглотить то, что позолоченный гроб с наркоманом-уголовником сделают нашей святыней.

Как же каяться, спросите вы? Как всегда – делом, «ибо, как тело без духа мертво, так и вера без дел мертва» (Иак. 2:26). Рано или поздно, но нам придется вытягивать этот воз из болота.

Но чем позднее мы в него впряжемся, тем сложнее это будет сделать. Тем более, не проливая крови – ни своей, ни чужой.

С чего начать? Для начала, перестать молчаливо соглашаться. Это всего лишь первый шаг, но он необходим, и сегодня для него – самое время.

Димитрий Саввин